Он был заведующим отделением уже тридцать два года.

Отвечал за всё и всех. Как оказалось, сложнее всего отвечать за сотрудников.

Медлительных и осторожных, взрывных и эмоциональных, покладистых и несговорчивых, с их проблемами и комплексами, с их семьями, детьми и родственниками, а также домашними животными и болеющими соседями.

Его подчинённые были хорошими профессионалами, но очень разными людьми.

Эта врач анестезиолог была неординарной.

Он боялся слова - красивая, потому что для него красота заключалась в аккуратных швах, улыбках пациентов, хрустящем белом халате на обходе и вымытом до блеска кафеле в операционной.

Но вот она, всё таки, была красивая.

Сначала, она работала у него в отделении медсестрой.

Они вместе с мужем поступали в мединститут. Он поступил, а она - нет. Она работала - он учился. Она поступала ещё четыре года подряд и, особенно весной, заведующий находил её конспекты по биологии и химии в ящиках столов, на кушетке в манипуляционной, и даже в клизменной на подоконнике.

Она поступила с пятого раза, но продолжала работать медсестрой в выходные дни.

И конечно же, он с огромным удовольствием, взял её, уже дипломированным врачом, к себе в отделение. Вот так, муж и жена стали врачами анестезиологами реаниматологами, правда с разницей в пять лет.

Так они и работали - в одной больнице, сутки через двое, красивые, умные и талантливые. Вот только детей у них не было.

И всё отделение шутило, что нужно их поставить дежурить в одну смену. Шутили, шутили, а потом привыкли...

Три года назад её муж ушёл работать начмедом в частную клинику. А она осталась. И заведующий точно знал, что он абсолютно спокойно, может доверять своих многочисленных пациентов этой светлой голове и этим нежным, но очень уверенным рукам в операционной.

Сейчас она сидела у него в кабинете.

Невозмутимая, со своей фирменной улыбкой - едва уловимой, но очень тёплой и располагающей. От этой улыбки вокруг глаз появлялись еле заметные морщинки, которые её, собственно, совсем не портили.

«Разговор будет неприятный... Очень.

И прежде, чем ты вскочишь и хлопнешь дверью со словами - это моё личное дело, ты мне дашь ровно две минуты, хотя бы из уважения.

Итак...

До меня дошли слухи про твой роман с новым врачом травматологом... Это действительно только твоё личное дело, но...

....Когда-то, очень давно, ко мне подошла моя молодая медсестра в слезах.

У них с мужем не было детей, хотя они очень старались. И вот, наконец-то, после трёх лет отчаяния, она забеременела. А плод замер. И срок был уже не маленький. Около четырёх месяцев.

Я взял эту девчушку в малую операционную.

А встать на наркоз попросился её муж, очень молодой врач анестезиолог. Я его отговаривал. Но он настаивал, потому что, как мужчина, он считал, что несёт ответственность за всё происходящее, что он должен быть рядом, потому что никому не может доверить своё сокровище. Он так и сказал - я никому не могу доверить своё сокровище! Хотя, скажу тебе по секрету, что наши старшие товарищи его страховали и были за дверью.

На второй минуте наркоза, медсестра вдруг начала разговаривать.

Ты должна помнить, что в те годы внутривенный наркоз был далёк от совершенства и многие испытывали галлюцинации и бредили.

Так произошло и с ней.

Она сначала просила прощения и говорила, что очень хочет иметь детей. А потом вдруг рассказала, что проверялась у всех врачей и она здорова. Значит, это не она, а её муж - бесплодный. По совету своей подруги, она высчитала «правильные дни» и встретилась со своим одноклассником, который очень долго ухаживал за ней после школы. Внешне, он был похож на мужа, да ещё и собирался уезжать на работу в другую страну. Она выпила водки, для храбрости....

Конечно, её рассказ был не такой ясный, как я тебе сейчас излагаю.

Это было сумбурно, отрывочно, иногда бессвязно, что характерно для галлюцинаций. Но смысл был настолько понятен, что мне стало страшно.

У меня впервые так сильно дрожали руки и я боялся поднять глаза на своего молодого коллегу.

Слава Богу, операция закончилась удачно, кровотечения не было и мы справились за пятнадцать минут...

К чему это я?

Этот молодой анестезиолог тогда, абсолютно спокойно, сказал всем присутствующим, что у нас, у врачей и медсестёр, есть одно очень важное обязательство перед больным, кем бы он ни был. Это конфиденциальность информации и врачебная тайна.

Он посмотрел на нас внимательно, повторил это дважды, а затем стал наблюдать, как его жена просыпается...

Вот только лицо у него было такое бледное, что оно сливалось с цветом его халата...

Вот ты у нас работаешь в коллективе двадцать лет. Ведь ты же не знала про этот случай? И я благодарен за это всем своим сотрудникам.

А теперь .... знаешь...».

Она молчала. А затем резко встала подошла к нему, обняла и легонько коснулась его щеки, окутав таким знакомым ароматом духов, немного горьковатым, с цитрусовым оттенком.

Он всё время забывал их причудливое название...

Уже нет больницы, где произошла эта история.

Уже нет страны, в которой произошла эта история.

Уже нет главного героя этой истории.

А есть понимание того, что в жизни нет чёрного, и нет белого, потому что все мы - люди, с огромным чемоданом страстей.

И в этом чемодане должна быть мудрость и любовь. Хотя бы в маленьком кармашке.

Тогда мы выживем...